— Так что, услышу я рассказ о первой любви архонта Грегордиана? — горечь никуда не делась из голоса Эдны, хотя она и попыталась изобразить легкомысленный тон.

— Архонта? — усмехнулся деспот. — Нет, тогда никакого архонта Грегордиана не существовало, а был глупый мальчишка, подпавший под чары первой женщины, проявившей благосклонность и одарившей плотской близостью.

И снова он нахмурился, напрягая память. Силясь вспомнить каждую когда-то так пленявшую его черту. Но его разум отвергал давнишний образ, а глаза смотрели и видели лишь лицо Эдны.

— Первой? — удивленно блеснули глаза женщины в темноте. — А как же Фир Болг и все эти гостеприимные кадани?

— У меня в силу возраста еще не было отцовского позволения на посещения Фиг Болга, в отличие от старших братьев. — Ну да, он тогда только и мог, что краем уха ловить их смешки и похабные комментарии о хорошо проведенных ночах, завидуя и мучаясь стояком. — Так что да, когда Сайв однажды сама постучала в мою дверь и заявила, что хочет меня, я наверняка выглядел полным идиотом, у которого примерз язык. Так что первый раз почти всю работу ей пришлось сделать самой.

Едва поерзала, опять разворачиваясь к нему и прикусывая нижнюю губу, опять искушая его ненужным сейчас возбуждением.

— Трудно представить тебя робким юношей, — пробормотала она, щурясь и всматриваясь в его лицо, будто надеясь рассмотреть его прежнего. — Хотя понятно, что никто не может уже родиться сразу с опытом. Эта Сайв… она была красива?

— Она монна асраи, Эдна, — небрежно пожал плечами деспот. — Внешняя красота — это их главное достоинство.

И единственное. И его слишком недостаточно на взгляд деспота, чтобы хоть немного перекрыть недостатки этих расчетливых алчных мерзавок. Хотя это его сугубо личное мнение.

— Итак, ты влюбился, — подтолкнула его Эдна, располагая ладонь на его сердце. И так странно, что впервые за практически целую жизнь оно не грохочет тяжело, питая застарелый гнев, когда он вспоминает о Сайв.

— Я увлекся. Сейчас, по прошествии всех лет, думаю, что это не было настоящей влюбленностью. — Все же его оскорбленного самолюбия никто не отменя. — До того как она явилась ко мне, я едва выделял ее из всех остальных монн, что гостили или постоянно жили в Тахейн Глиффе и частенько развлекали себя, приходя поглазеть на тренировочные поединки. Они были все для меня одинаково прекрасными, абсолютно недоступными и, само собой, вожделенными. Но в свои пятнадцать я вожделел практически любую женщину, на которую смотрел.

— Пятнадцать? — шокированно приподнялась Эдна. — Тебе было пятнадцать, когда ты переспал с ней? И как к этому отнесся твой отец?

— Ну, точнее будет сказать, это она со мной переспала, на а отцу было плевать. — Грегордиан властно вернул ее голову обратно на свой живот. — Мне было запрещено посещать кадани, но не совать свой член в женщину, добровольно это пожелавшую.

— Сайв была твоей ровесницей? Это считается нормой… ну, начинать заниматься сексом так рано?

— О нет, Эдна! Сайв была почти на десять лет старше меня и отнюдь не начинающей.

Да уж, она всегда прекрасно знала, что и для чего делала, это он был глупым детенышем, трясущимся и ничего не соображающим от похоти.

— Ясно. И что же дальше?

— Дальше все довольно предсказуемо в подобном сценарии, — нахмурившись, деспот решил, что надо форсировать этот рассказ, пока Эдна не вздумала увидеть в нем неудачника. — Я абсолютно потерял от нее голову, в прямом смысле растерял весь разум, интерес к обучению и только и мог целыми днями думать о том, как она войдет в мою дверь ночью и позволит вонзать в свое тело член. Поначалу она одаривала меня лаской каждую ночь, но потом реже. Бывало, я проводил по несколько ночей без сна, ожидая ее. Подниматься на ярусы, где располагались покои для монн, нам было запрещено. Но несколько раз я пробирался. Правда, никогда не находил ее в постели и возвращался разочарованным и злым.

— И сколько это продолжалось?

— Два года, до самого момента испытаний на право владения Тахейн Глиффом.

Нет, все же он поторопился, решив, что эта тема уже не способна вывести его из себя. В голосе само собой стало прорываться рычание, а кулаки непроизвольно сжались.

— Два года… это долго, — Эдна снова провела пальцами по его щетине, но Грегордиан дернул головой, потому что в этом жесте ему почудилась жалость. А к чему ему она? Все закончилось сотни лет назад, и он вышел из ситуации сильно поумневшим победителем.

— Не для фейри, Эдна.

— И как все закончилось?

— Я бы сказал весьма феерично! — саркастично фыркнул Грегордиан. — В вечер перед испытанием я впервые был допущен на празднество в общий пиршественный зал. Как проходят эти наши застолья, ты уже имела удовольствие видеть.

— Ну, удовольствием для себя я бы это не назвала, — хмуро пробормотала женщина. — Но остальные явно себе ни в чем не отказывали.

— Сайв была там. Как всегда — великолепная и будящая мою похоть. Но пришла она туда с моим старшим братом, Хаконом. Тем самым, с кем на следующий день был назначен мой первый поединок.

— Черт, Грегордиан… это, блин… погано, — Эдна снова попыталась приподняться, но он удержал ее голову на месте.

— Я какое-то время смотрел, как мой брат лапает женщину, которую я в своих идиотских мечтах видел уже первой и, пожалуй, единственной своей фавориткой в Тахейн Глиффе, когда он станет моим владением. Она терлась об него и выглядела счастливой и возбужденной, бросая на меня лишь краткие насмешливые взгляды. А я еще ощущал на себе ее запах, что носил с прошлой ночи. И естественно, что мой нрав сыграл со мной дурную шутку.

— Ты напал на них?

— Не успел. Как только обратился, на пути встали воины, с которыми Хакон заключил сделку, а потом и вмешался мой отец. В общем, на ристалище на следующий день я выходил, едва оправившись от травм, которые получил, пока меня усмиряли и со скованным зверем.

— Твой брат и эта стерва поступили подло! — наверное, Эдна и не заметила, что в сердцах стукнула кулаком по его ребрам.

— Они поступили как фейри, Эдна. Сайв посчитала, что мой брат имеет больше шансов стать владетелем Тахейн Глиффа, вот и выбрала его.

— Но ты победил!

— Я всегда побеждаю! — ухмыльнулся Грегордиан самодовольно. — Стоило тебе уже это заметить!

— Надеюсь, ты вышвырнул эту сучку Сайв, как только стал хозяином в Тахейн Глиффе?

— Не сразу, Эдна! Она пришла ко мне снова, как только я был объявлен победителем в последнем поединке, и предложила себя как ни в чем не бывало. — Эдна попыталась отвернуться, но деспот стиснул волосы на ее затылке, вынуждая смотреть прямо в глаза. — И я согласился и даже посулил ей место первой моей фаворитки, но предупредил, что стану делить ее с Алево, который был единственным, кто прикрывал мне спину много лет. Она согласилась. И мы неделю трахали ее всеми возможными способами. Потом велел ей ублажать воинов на моих глазах, сказав, что это доставляет мне удовольствие. Она и на это пошла. И только потом я ее вышвырнул из Тахейн Глиффа, объявив, что она не дотягивает до столь желаемого статуса.

Ноздри Эдны нервно затрепетали, а дыхание стало резким, и она дернула головой, но он не отпустил, желая увидеть всю реакцию на свои слова.

— Мне воспринимать это как предупреждение? — гневно спросила она.

— Никаких предупреждений, женщина. Никаких аналогий. Теперь, когда ты моя, у тебя нет никакого шанса уйти. — Грегордиан подтянул Эдну выше, чтобы ее лицо было прямо напротив. — Будешь злиться или бесить меня — стану трахать до тех пор, пока оба не сможем говорить. Не приведи Богиня посмотришь на другого — заставлю потрошить ублюдка собственноручно, как накки. Предашь — накажу жестоко или даже убью, но никогда у тебя не будет шанса освободиться от меня. Что бы ты ни сделала — ты не уйдешь.

— Обязательно надо было под конец все испортить? — раздраженно выдохнув, Эдна подалась вперед, натягивая волосы, и укусила его подбородок, и Грегордиана прошило как молнией чистейшим наслаждением и возбуждением, смывая начисто злость навеянную воспоминаниями и глупыми чрезмерными откровениями.